Перестраховываясь, я едва заметным кивком указал Бадабуму на алтарь. Воин согласно прикрыл глаза — вижу, мол, не слепой.
Лизка надула губки, но стоило мне недовольно заломить бровь, как она вновь включила режим пай-девочки. Ага, видел я уже, как эта маска слетает с нее на определенной фазе возбуждения. Это не секс — это бой! И я не особо уверен, что такая битва нужна мне ежедневно: днем — на поле брани и ночью — в постели. Эх, Танюха…
Всепоглощающая страсть к самоукрашению держала Бэрримора на голодном пайке — половину выделяемых ему карманных денег он спускал на журналы о внутреннем и ландшафтном дизайне. Остальное — на многочисленные рюшечки по типу резных карнизов или модных в этом сезоне каменных горгулий…
Ну да, уж кто, а истинный демон знает цену бумажных соглашений. Черт! Тьфу, Павший! Что же делать?!
— Я Лайт, Первожрец Темного Пантеона! Я тот, кто подарил этому миру Макарию и Ауле. Тот, кто огнем и мечом прошел сквозь Китайский кластер, вернув на родину восемь сотен рабов, заставив азиатов нас уважать и непроизвольно ссаться при звуках русской речи. Люди меня знают, некоторые из присутствующих дрались со мной плечом к плечу. А вот ты кто такой?! Не видел я тебя в Битве у Стены, не слышал и о делах славных. А вот на семью Героя ты посягнул — решил прокачаться, убивая жену и ребенка Анунаха?!
Сейчас же, работая в мастерских, Ауле ковал эпическую броню, в которой будет не стыдно встретить любимую после тысячелетий разлуки. Умке же доставались забракованные варианты, мимоходом переделанные под его размеры. Брак-то оно брак — астральные искажения магических потоков, неудачно попавшая под молот муха, но как по мне — гномы не зря рыдали от зависти, глядя, как мой тролль медленно, но верно собирает полный комплект божественного доспеха. Уникальное, единственное в Друмире, мифриловое, с наковальни самого Ауле! Размер понтов ясен?