Последним гвоздем в гроб наших отношений было то, что произошло перед последним днем, когда граф должен был отбыть к себе в замок. Ночью я почувствовал, как меня будят и вскинувшись, едва не зарезал своего управляющего. Приложив палец к губам, он предложив руку повел меня в крыло жены, но не доходя до её комнаты, свернул в другую, сообщавшуюся с её, заколоченной дверью. Отодвинув хитро замаскированную дощечку, он извиняющее посмотрел на меня, в тусклом свете свечи мне было видно, что он сильно смущен.
— Сами уходите! — я хотел прокричать страшно и грозно, но получился едва слышимый мышиный писк. Все-таки братья были сильны, высоки и широкоплечи, а их постоянные трепки заставляли меня опасаться их. Но сзади меня была плачущая девушка, при одном взгляде на которую у меня снова вставала перед глазами красная пелена ненависти.
— «Что ты сидишь? — поинтересовались у меня, — зайди, убей его, а её хорошенько изнасилуй. Покажи ей кто в доме хозяин. Поверь, все твои проблемы решаться всего двумя простыми действиями».
Сарени, только мой верный Сарени сразу же пришел и доложил, что доктор скоро будет, а пока он сам может перевязать мою рану. Благодарный ему, я отказался, сказав что старший пастух уже сделал это, я попросил передать ему от меня серебряную монету в благодарность.
— Вспомни ту сучку, служанку, — Генри захохотал и покосился на арбалетчиков сверху. Я закусил губы с такой силой, что брызнула кровь, но не замечая этого, я продолжал надвигаться на них.