– Пятьдесят – это нам по силам, – подмигнул я легисту.
Ладно, пока обойдемся тем, что есть. Но самогонный аппарат пора конструировать. И то… Арманьяк тут вроде уже как делают – знать, перегонный куб уже есть. Все Столетняя война виновата. Отрезали Арманьяк от моря мелкобриты, некуда стало вино девать, вот и перегнали, чтобы не скисло в уксус. И долго еще не понимали, как это пойло надо правильно употреблять.
Теперь Паук сам лежит пластом, чуть ли не на смертном одре, маясь от «несварения» после поглощения Анжу. И в нашем противостоянии получил я так желаемую мной передышку. Длинную передышку. От этой хвори Паук уже не оклемается до самой своей смерти в 1483 году. Вот пройдут эти полтора года, тогда я и начну бояться… принца Бурбона, сеньора де Божё, мужа принцессы Анны, Дочери Франции, моей кузины, чтоб черти эту умницу на вилах жарили.
Отвернул я свой взор от корабелов, на бухту посмотрел. Пустая бухта – рыбаки на вечерний промысел трески вышли. На море, что ласковой волной набегало на песчаный пляж, и на силуэт башни на мысу Сокоа посмотрел, чтобы успокоить сердце тем, что хоть где-то все идет у меня нормально и по плану.
– Брандкугель, сир. Не совсем такой, какой нужен, но кроме оливкового масла, под рукой никакого другого горючего не было. Ядро меньшего диаметра, чем обычно, как раз на размер пропитанного маслом каната. Смола, конечно, была бы лучше.
– Да, есть. Примерно до Рождества. Сделать такое орудие и испытать его в проливе. Если все получится, тогда сделаешь мне четыре таких монстра, по два на каждый пролив. И соответственно к ним подбери четыре расчета.