– Прекрасно. То есть попутный ветер понесет нас прямиком на юг к подножию погибшей горы. Я правильно понял твою идею?
– Как я понимаю, они слишком тупые, чтобы дразниться. К тому же свежие, еще не вошли в силу. То есть куда тупее, чем обычно.
– На островах тоже должно быть пепельное заражение. Нам бы хоть какую-нибудь сушу, а там уже разбираться будем.
Дородный мужик столь высокого роста, что макушка едва не доставала до притолоки, как раз в этот момент показался в дверях и при виде открывшейся картины с грохотом выронил блюдо с дымящейся курицей. Трой краем глаза увидел, как птица шмякнулась на корчащуюся в луже крови верхнюю половинку почти расчлененного тела, и, несмотря на серьезность момента, порадовался, что Трульв остался без ужина.
Солонина оказалась так себе. А сухари почти все развалились, мешок был набит трухой и жалкими огрызками крепких корок. Запивали все это противной на вкус водой, такую с трудом проглотить можно, в нее будто мыло добавили. При такой еде не до застольных разговоров, так что все помалкивали, поглядывая на Миллиндру. Но та, слегка поклевав, не спешила удовлетворять всеобщее любопытство. Отнекивалась и просила дать ей немного времени. Дескать, записи в журнале запутанные, почерк скверный, местами очень трудно его разобрать.
– О том, что мы застряли здесь надолго, возможно – на несколько месяцев. Не забыли, что нам надо по прибытии показаться клирикам? Ведь только они могут деактивировать контролирующий яд, сами мы противоядие не найдем.