Оно обнаружилось через пару минут, дверь в него была приоткрыта, из нее в полумрак коридора падала полоска света.
А что — и их человека жаль, и того, что он не так уж много узнал жаль. А больше всего жаль себя. Вот накой мне все эти шпионские страсти? Нет, если вернусь в «Радеон» — только в редакцию буду выбираться и все.
— А вот об этом я что-то слышал — великий магистр потер подбородок — Да не от тебя ли?
— Жесть — я еще раз оглядел поляну. Странно, и опять никакого системного сообщения. А где деяние, где побасенка из прошлого? — Слушай, а зачем ты меня сюда привел-то?
— Вроде боевой дедок-то? — удивился я — Он же ого-го как на Мак-Пратта орал тогда?
— Было такое — услышал я голос Трень-Брень, которую брат Юр невесть когда успел утащить в дальний угол залы. Я что-то увлекся рассматриванием почтеннейшей публики и прозевал этот момент — Свидетельствую. Знаете, как больно было? Если бы не один славный рыцарь — каюк бы мне настал.