Комнату взяли одну на всех. Четыре кровати. Занавесь делила комнату напополам, так что в одной половине оказались Илар с Иссильмароном, в другой – Даран и Амрита, тихая, как мышь. Она все больше молчала, ничего не спрашивала и лишь смотрела на Илара влюбленными косыми глазами, как кошка, ожидающая от хозяина ласки и сытного ужина. Сытный ужин она получила, а вот насчет ласк…
– Вонючий старик! – с явным удовольствием и ехидством повторил однорог и снова подмигнул, уже Илару. Затем исчез за дверью и вернулся один.
– Не надо! – быстро хриплым голосом сказал Илар. – Что было, то прошло! Будет наказан, чего бы это мне ни стоило! Клянусь!
В воздухе разлилось мерцание, будто в комнату влетели сполохи далекой грозы. Цвета сменяли друг друга, на стенах закопченной огнем жиздра комнаты заиграли блики невидимых лучей, некоторые из них попадали на лицо Илара, и тогда он чувствовал тепло, как если бы лучи солнца пробили крышу дома, под которым находился подвал, пробили пол комнаты (он же подвальный свод) и ударились о лицо Илара, ровно и бесстрастно бубнившего длинное заклинание.
Оликс замолчал, и с полминуты в зале было тихо, если не считать свистящего дыхания толстяка Хередры, но и тот старался не особо пыхтеть, чтобы не нарушить торжественность паузы.
Проснувшись, Илар в первую секунду не понял, где находится. Чистое, пахнущее мылом постельное белье ласкало кожу, высокий потолок комнаты находился на три роста в вышине, а в распахнутое настежь окно доносился гомон людей, копошащихся на прибашневой площади.