Азиат посмотрел на человека, сидящего перед ним, и поправил белоснежный воротник шелковой рубашки. В воздухе витал запах курительной трубки и ароматизированных масел.
– Порви эти чертовые билеты, – крикнула я и прижалась спиной к двери.
– Вы можете сесть за руль и поехать на работу самостоятельно.
– Люди иногда могут о чем-то разговаривать. Рот не всегда предназначен для минета.
Я с трудом прочла название остановки и закрыла крышку сотового. Впервые меня не мучил страх. Я даже не придумывала, что скажу Сергею. У меня не осталось сил на ложь, на притворство. Я была сломлена, растоптана, унижена. Я чувствовала себя ничтожеством, жалким, убогим ничтожеством, достойным презрения и насмешек.
– Эй, потише там. Нам велено не трогать, пока не трогать, вот и угомонись. Не лезь.