Эльфы это ёрзание, разумеется, видят, но заговаривать о древней магии не спешат. И чем дальше, тем сильнее становится ощущение, что длинноухие делиться знаниями вообще передумали.
Расстраиваться по этому поводу я, разумеется, не собиралась. Просто попросила проводить меня до упомянутого блондинчиком «Остролистого плюща». Во-первых, в случае вот такого «раннего» завершения дел Дантос сказал ждать там. Во-вторых, я успела ужасно проголодаться и страсть как хотела познакомиться с тамошней кухней.
Эти три часа, отделявшие Ниринс от родового гнезда герцогов Кернских, показались вечностью! Мы ехали и ехали, ехали и ехали, и всё никак доехать не могли!
Не выдержав, топаю ногой и отпускаю одеяло, чтобы сложить руки на груди. Напрочь забываю о том, зачем я это одеяло вообще держала, и в итоге оно подло соскальзывает, оставляя меня совершенно голой.
Но я расслабиться уже не могу – наоборот! Теперь каждое успокаивающее движение подобно самой яркой, самой откровенной ласке! Пожар, бушующий внутри, переходит в какую-то особую, совершенно дикую фазу, и я оказываюсь на той грани, перешагнув которую женщина уже не просит и даже не требует, а буквально дерётся за свое право на близость.
– Простите, – прозвучало со стороны фонаря.