– Пробовать, – кивнул я и приложился к горлышку фляги. Закашляться не закашлялся, но брага на самом деле крепкая. И явственно ощущается вкус грибов и чего-то еще.
Я добился своего. Священник не знал, что именно я собой представляю, не знал, что за тьма гнездится в моей груди. И потому не мог рисковать и оставлять поселение на меня – вдруг меня «переклинит» и я превращусь в злобное, безжалостное чудовище?
– Стрелять ли дальше, господин? – поинтересовался посмурневший Литас. – Не люблю я зверя мучить… но так ведь еще хуже. Стоят застывшие и словно бы в душу заглядывают…
– Фуф! – рывком пришел я в себя. – Какого черта!
– Это лишь сказка для мирян! – отмахнулся отец Флатис. – Но в ней есть изрядная доля правды. В аду – страдания и ужас. В раю – бесконечная радость. А на самом деле это все едино!
Не обошлось и без плачущих. Вот согбенная фигурка, припавшая плечом к одному из надгробий. Упала голова на тощую костистую грудь, из полуоткрытых губ рвется жалобный плач, наполняя придорожное кладбище тоскливыми звуками печали. Вот только сомневаюсь, что рыдающий выражал свою тоску по почившим – ведь у могилы сидит темный гоблин, бессильно уронив руки и вытянув перед собой ноги в рваной уродливой обувке. Моему взору видны дыры на подошвах, видна истерзанная долгой дорогой кожа, стертая до кровоточащего темного мяса. Шурд не смог более шагать. Из разведчика он превратился в жалобно хнычущее бесполезное существо. Но у его правой руки лежит плевательная трубка. А у левой – нечто, более всего напоминающее грубо вылепленную из глины свистелку. Знаю я такие штуки – немузыкальны, но стоит дунуть, и пронзительный звук рвет уши и разносится далеко в стороны. Здесь же, в расщелине, отражающееся от стен эхо унесется еще дальше. Так ты не просто брошен здесь, мелкий уродец. Ты оставлен охранять тылы… должен предупредить ушедший вперед отряд о наступающей на пятки опасности. Вот только твой хлипкий дух сломлен невзгодами выматывающего пути и силой подступившего отчаяния одиночества. Ты плачешь… жалеешь себя, несчастного… оплакиваешь участь свою, проклинаешь злодейку-судьбу…