– Ну-ка… – прохрипел я, подползая к краю. – Ах! Будь ты проклят!
На той стороне, в узкой темной расщелине между камнями, полыхнуло яркое пламя, и спустя миг наружу вылетел горящий и клокочущий огненный комок. Пару раз ударили по воздуху объятые пламенем крылья, а затем птица окончательно превратилась в пламя и рассыпалась на обугленные куски.
– Да ну? – настала моя очередь мрачно и неуклюже острить. – Скажите это Тарису или Ризу Мертвящему, отче! Ладно! Все за дело! Осмотреться! Оглядеться! Перевязаться! В пристройку пока не суйтесь – дайте сгархам переселиться спокойно под землю! Нам пока и во дворе дел хватает – вон, сколько мяса обгорелого и пепла! Все сгрести в кучу! И сжечь! Не все же отца Флатиса просить! Поди, можем и сами кремнем по кресалу ударить!
– Хоть одного гнома, но с собой возьми, друг Корне, – произнес вынырнувший из-за чьей-то спины сивобородый гном с двумя топорами в руках.
Потому что они принесли мне клятву крови.
– Да… только там мой балансирующий на грани безумия разум сумел удержаться и не рухнуть в бездну. И только поэтому я не наложил на себя руки. Священники умеют утешать, умеют унять скорбь. Долго рассказывать, с чего все началось тогда, но теперь ты знаешь, чем все закончилось – выжженным пепелищем и редкими обугленными костьми. От моей жены и не рождённого ребенка остался только прах, смешавшийся с черной землей и золой. Мне нечего было хоронить… некого было поцеловать на прощание.