– Отче! – вспомнив былое, окликнул я его. – А помните про перышко писчее, донельзя магическое? Как бы оно мне сейчас пригодилось!
– Почему? – последнее слово одновременно слетело с наших губ…
Работы продолжаются. Создатель послал несколько отличных солнечных и безветренных деньков, наполненных ласковым теплом. Растащили еще часть перегородившего ущелье завала. Все каменные глыбы оттащили на волокушах к крепостной стене и постепенно поднимают их наверх, пользуясь каждой оказией. Но подъемник редко бывает не занят – уже закончена выкладка границ одного квадратного поля на вершине Подковы, предназначенного под пшеницу. Поэтому почву поднимают постоянно, мастера каждый час осматривают веревки и лебедки. Границы из каменной кладки, выложенной гномами, прочны как монолит. Сейчас засыпают плодородную почву, там за главных наши старики, указывающие, куда и какую именно землю добавлять и с чем ее смешивать. Работенка адская, но никто не жалуется – все надеются на будущий урожай, хотя видит Создатель, крайне непривычно осознавать, что поля находятся над головой, а не за околицей. Опять же радостно само занятие – мирное и спокойное, напоминающее об обычной жизни, что так резко отличается от каждодневной борьбы за выживание.
За все время, проведенное в Диких Землях, я что-то нигде не видел слоняющихся по округе мужиков в темных балахонах… нигде не видел следов темных ритуалов, не слышал гнусных песнопений. И мои люди не видели.
– В четыре! Раза! – ахнул вездесущий Тикса.
– Мра-а-зь! – сорвалось с моих губ, кулак левой руки стиснулся еще сильнее, сжимая внутри туловища разлагающуюся плоть и обломки костей, из которых и была соткана испускающая зловоние птица.