На миг у меня возникло желания убрать щит и принять арбалетный болт своей грудью. Затем вытащить его, сломать, спрыгнуть в пропасть, найти стрелка, попавшего в меня, и медленно оторвать наглому ублюдку его верещащую от ужаса голову….
Почерк тот же – писала Алларисса. Наверное, под диктовку отца Флатиса и главных людей и гномов в поселении. Я так и видел, как они все собрались за большим столом в нашей зарождающейся библиотеке и, напряженно морща лбы, спорят, о чем надо писать и чем не стоит забивать голову отправившемуся в странствия господину.
Долго… очень долго… слишком долго… любое другое живое существо давно бы уже сорвало голосовые связки и смогло бы лишь едва слышно хрипеть. Но Тарис продолжал кричать во весь свой неослабевающий голос.
– Кто ты такой? – зажатый в руках мужчины тонкий костяной жезл задрожал. – Твои глаза… твои глаза пылают, как адский костер… как угли, тлеющие в глазницах демона…
Вот только помимо панорамы, я замечал и детали. Важные детали. Например, вот чересчур медлительный воин высунул свою дурную голову за край обрыва и смотрит на приближающегося врага. И я успеваю вдернуть его обратно за долю секунды до того, как в том месте, где только что находилась его голова, со свистом прожужжал короткий арбалетный болт.
– Великий кровавый мятеж… – в шипящем голосе Тариса послышались нотки ностальгии. – О да… я помню…