– Есть ниточка! – зло обрадовался Двуха. – Да еще какая! Трос! Канат! Теперь этот охотник от нас никуда не денется!
А что же Соленый овраг? Овраг, естественно, засыпали. Помаленьку. Засыпали, засыпали, а он все, родненький, не наполнялся. «И дай Бог, – частенько говаривал Карпов, – чтоб подольше не наполнился… А наполнится – другой такой же рядом выроем, х-хы…»
– Теоретически – нет, – мотнул головой Антон. – А практически… Слышал ведь поговорку: «Дети наших начальников будут начальниками наших детей»? Да и потом… Если власть состоит из тех, кто работает на себя, а не ради блага других, то инакомыслящие в нее попросту не войдут. Не будут впущены, не пробьются, какими бы исключительными качествами ни обладали. Разве что…
– В палестре, – не колеблясь, назначил место встречи Трегрей.
– Молоток! – откликнулся Двуха, занятый тем, что тщательно обыскивал пятого, который с раскрытым ртом и оледеневшими глазами послушно стоял по стойке смирно, подняв руки вверх. – Отлично сработал!
Ведь что такое жизнь? Это путь из одного пункта в другой. Только кто-то, выйдя из начального пункта, ищет направление к конечному, ищет истинную цель своего существования. Ищет настоящее, к чему стоило бы идти. И, отыскав, прокладывает свою дорогу. А кто-то, не имея воли к созиданию своего, нового, бессмысленно и безвольно катится по уже протоптанной. И бесследно исчезает на каком-нибудь случайном повороте, не оставив после себя ничего стоящего, хотя бы благодарной памяти. Люди разные. Но за всю историю всех миров не появлялся еще такой человек, кто не ощущал хотя бы раз между рождением и смертью тоски по настоящему, не предпринимал бы попытки прикоснуться к нему.