– Если все будут жить как все, – проговорил Трегрей, – мы никогда не станем жить – как надобно.
– От Трегрея не уйдет, – с уверенностью заключил Нуржан. – Да и мы поможем… Не может ведь такого быть, чтобы он и на этот раз умудрился нас обставить! Женя!
Трегрей пристально посмотрел на Сомика, словно хотел сказать ему: «Не перебарщивай!»
– Зачем пруд наш осушить хотите? – прямо спросил он.
– А не много будет? – нахмурился – но не серьезно, впрочем, – Олег, возвращаясь к своим. – Мне еще перед кривочцами выступать с поздравительной речью.
И ладно еще, смирился бы Иван Арнольдович с этой раздражающей суетой, если б витязи, как испокон веку на Руси положено, заносили ему долю малую от всех своих бесчинств, смирился бы и помогал даже посильно. Так ведь ничего подобного! В помощи не нуждаются, уважения должного не оказывают. Будто Налимов не мэр вовсе, не государством поставленный владетель местных угодий, а так… хвост овечий. Пытался Иван Арнольдович поначалу давить на этих треклятых витязей; Щукаря, начальника кривочской полиции, к тому делу подтянул, чтоб подловил смутьянов на чем-нибудь – да все без толку. Все-то у витязей по закону, все прямо-таки издевательски чисто, не к чему придраться. Смешно сказать: даже пожарным и санэпидемстанции не платят, будто немцы какие-то, а не русские. Да, кстати, у главного их фамилия какая-то нездешняя: Гай Трегрей. Олег Гай Трегрей. Ну, точно не наш, не православный. Витязи! Да вовсе они не витязи, если здраво рассудить. Вражеские захватчики, оккупанты в рогатых шлемах, вот кто они такие!..