– Ага… – Борян подошел к окну, распахнул его и далеко высунулся. – Даже отсюда слышно немного…
– А почему же все-таки живет? – тихо спросил Гашников.
Эта угроза не возымела на Охотника никакого действия. Он продолжал странные свои манипуляции.
Пока ему объясняли, Трегрей и Семеныч уселились рядышком за длинным кабинетным столом. Перед Семенычем положили чистый лист бумаги и остро отточенный карандаш.
Заведующий еще раз качнулся на каблуках, кашлянул и, спрятав руки в карманы халата, вышел – кажется, обиженный.
«Сторож» не откликался. Он все стонал, дергал ногами. Тело его стало конвульсивно содрогаться, сначала мелко, а потом все крупнее и крупнее.