– Значица так, соратники, – с жегловской хрипотцой проговорил он. – С этими субчиками, положим, разобраться труда не составит. Подождем их завтра здесь, ввалим, сколько заслужили, покрутим. А дальше? Ментам сдать? Менты их тут же и отпустят.
Охотник включил фонарик, который все еще держал в руке. Луч света ударил в неподвижную фигуру Трегрея, и Охотник, замерев, внезапно рассмеялся от вспузырившегося в нем громадного облегчения.
Каждый шаг давался тяжело. Ходьба не сливалась в непрерывный процесс, каждый отдельный рывок вперед стоил усилий воли, на каждый рывок надо было собираться с силами. Но двигаться было необходимо. Двигаться – это единственное, что теперь было важно. Достать врага. Не умирать, пока не достанешь. Эх, как же обидно упустили Охотника там, на школьном футбольном поле. Может быть, действительно стоило пристрелить его, когда была возможность?..
– Ну не очень давно… Недавно. Честно говоря, с сегодняшнего дня. То есть уже со вчерашнего.
«О край стола приложился…» – догадался он.
– А главное!.. – театрально возвысил голос дед Лучок. – Пруд отнимает! Который наши отцы и прадеды для обчества устроили! Наш кровный пруд осушить хочет, а на его месте какой-то парк разбить. Махинация чистой воды!