Ирка не плакала. Ирка куталась в темный платок, пряча от всех лицо. Ноги ее заметно дрожали. Фима Сатаров поддерживал ее, обняв за плечи.
В его глазах уже вовсю пылала обида, Ирка в пылу не заметила, когда она зажглась.
– Мир меняется, – припомнил слова Трегрея Женя Сомик. – Мир становится – наш.
– А ты, Нуржан, до сих пор не обзавелся м-м… второй половинкой?
– Не сметь! – коротко и очень веско произнес Трегрей. – Убивать не позволяю.
Он посмотрел в темные выпуклые и спокойные глаза своего начальника, и у него вдруг захолонуло в груди от внезапного осознания небывалой важности дела, которое начиналось вот прямо сейчас, за этим угловым столиком ведомственной столовой.