Гулко и громко – слишком громко! – громыхнула под ним стальная крыша гаража. Волк перекатился к краю, не вставая, нырнул вниз на поблескивающий асфальт тротуара. Приземлился удачно, на ноги, тут же выпрямился и порывисто оглянулся. Впереди маячила спина какого-то прохожего, позади и вовсе никого не было. Вывернула из-за угла и прошуршала мимо начищенная чопорная «Волга».
Волк тут же отвернулся, но успел еще заметить, как на безлюдной улочке появился второй парень – этот витязь спрыгнул с того самого гаража, с которого минуту назад спрыгнул сам Волк.
Паренек помог себе сам. Свая обрушилась на него, беспечно склонившегося над колесом грузовика, неожиданно и неотвратимо – и, казалось, его расплющит сейчас в кровавую лепешку или, по крайней мере, словно сказочного героя, вобьет в землю по пояс – но он, не поднимая головы, в самый последний момент просто отступил в сторону. Ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы свая не задела его.
Она поставила перед ним тарелки. Олег ел сначала устало и вроде бы неохотно, но очень скоро (верно все-таки говорят, что аппетит приходит во время еды) словно встряхнулся и накинулся на ужин со сдерживаемой жадностью.
– Гоголь, – сообщил Сомик, вглядываясь в обновленный портрет. – Николай Васильевич.
– Мудрено как-то… – недоверчиво проговорил Двуха. – И кому же эта самая палестра, не построенная еще, кстати, только в виде макета существующая, помешала?