— Контроль, я дробовик-ведущий, ожидаю, — ответил Черкашин, стряхивая оцепенение. — Ты слышал, Олег? — Запросил он ведомого, летевшего примерно в двух километрах справа.
— Прямо сейчас? Нет, — решительно сказал Тарзаров, взяв ноутбук. — Это не послужит никакой реальной цели — пока победа все еще вероятна.
— Очень интересно, — согласился Варенников. — Это означает, что это был американский военный или разведывательный самолет, но его полет был настолько секретным, что даже их собственный флот не был проинформирован об этом заранее.
В наступающей темноте маячил один из Ми-24, ощетинившийся пушками и ракетами. Ударный вертолет ушел в стороны, занимая назначенную позицию на фланге.
— Наши ближайшие силы находятся за несколько сотен километров от места боя, — пояснил Соколов. — Мы не можем обеспечить подкрепление нашей группе быстрого реагирования прежде, чем они столкнутся с превосходящими силами противника. Если польское правительство или отдельные его представители действуют заодно с убившими генерал-лейтенанта Воронова террористами, они могут перебросить туда тяжелую бронетехнику и артиллерию в течение нескольких часов. Аристов и его люди — отличная легкая пехота, но они не имеют средств борьбы с танками.
— Я понимаю, — решительно сказал Грызлов. По его холодному взгляду Соколов понял, что последствия плохого планирования и подготовки операции будет «обсуждаться» позже.