– Добрый день… – Александра Федоровна на секунду задумалась, а потом, вспомнив имя своей гостьи, продолжила: – Ольга Валерьевна. Я рада, что вы посетили мое скромное жилище.
И насчет вашего постоянного жилища тоже хочу вас порадовать. Надеюсь, что вы скоро покинете квартиру князя Одоевского. Он хотя и добрейшей души человек, но все же не стоит злоупотреблять его гостеприимством.
– Иванович, ты же меня хорошо знаешь, – сказал он, – я органически не перевариваю дисциплину и всякие там правила и регламенты. Ну, не люблю я делать не то, что мне хочется, а то, что желает какой-то там дядя. Что в моей богадельне у меня когда-то вызывало аллергию, то и в царстве-государстве Николая Павловича мне быстро надоест. Нет, ребята, вы, если хотите, отправляйтесь туда, а я здесь останусь. Мне и тут найдется чем заняться.
А император Николай I в это время сидел в своем кабинете в Зимнем и готовился принять трудное для него решение. Перед ним лежал рескрипт об отставке министра иностранных дел Российской империи графа Карла Нессельроде. Оставалось лишь его подписать. Николай держал в руках перо. Чернила на нем давно уже высохли, но император медлил окунуть перо в чернильницу и одним росчерком направить внешнюю политику империи по совсем другому пути.
Шумилин воровато оглянулся по сторонам, потом приложил указательный палец к губам и быстро, почти бегом, выскочил из собора.
Александра с удивлением посмотрела на отца. Видимо, жалея ее, Николай не стал рассказывать дочери о ее ранней кончине в 1844 году.