— Понятия не имею. Но второго дохлого кровососа моя совесть может не пережить. Уль, у тебя зелья с собой?
— Шмуль, ты ж сам просил ее оттуда убрать!
— Хеля, что происходит? — прошептал вцепившийся в мою куртку Мартин, когда весь замок заходил ходуном, а обеспокоенный князь привстал на своем троне и что-то крикнул. Его зычный голос потонул во внезапно раздавшемся грохоте растрескивающихся стен и звоне разбившегося стекла, а на нас просыпался целый дождь из разноцветных осколков — это витраж на потолке оказался не рассчитан на землетрясение.
— Что значит — в нашей группе? — нахмурилась я, глядя на откровенно веселящихся парней. — С чего это? Кто вас перевел?
— Как это? — поразилась я, настойчиво прикрывая его собой. — Ты же говорил, что прожил с ней всю жизнь!
Убедившись, что тембр действительно другой, я беззвучно выдохнула. А мужчина еще раз оглядел вжавшихся в стены полукровок и выразительно оскалился. Причем, судя по побледневшим физиономиям студентов, эффект от взгляда оказался еще более сильным, чем от голоса. Потому что парни сперва застыли, а затем униженно опустили головы, молчаливо признавая право чужака на лидерство.