— Напрасно пытаешься, — рассмеялся Ноордаак, и это получилось у него столь задорно, что и Готор невольно заулыбался. — Понять Амулет и все, что с ним связано, думаю, не дано никому из живущих на этой земле или даже на небесах. Я с детства служу храму. А храм — это и есть Амулет. Но я так и не понял, что он есть такое. Для чего он? Что ему надо? Иногда мы просим у него, и он исполняет просьбы. А иногда с таким же успехом можно выпросить чашу воды у сухого камня. Иногда он добр. Иногда гневлив. Иногда мертв, а иной раз — живее любого человека. Я чувствую — он становится сильнее, когда в большие праздники люди приходят поклониться ему и высказать свои просьбы и сомнения. Некоторых людей Амулет принимает теплее, чем других, а кого-то отвергает столь решительно, что те и подойти к нему не могут. И никто не знает, почему происходит именно так. Он посылает разные образы тем, кто поклоняется ему, иногда абсолютно непонятные, а иногда пророческие. Но и они столь запутанны, что только после того как свершилось предсказанное, можно осознать это предсказание. Ты говоришь, что этот чертеж был сделан на вещи, которая принадлежала Манаун’даку? И полагаешь, что это сделал он сам? Но, возможно, он видел это в пророчествах, ведь этот твой Манаун’дак обладал Амулетом довольно длительное время и наверняка успел хорошо изучить его. Тем более, я думаю, и сам он был человеком очень необычным, иначе бы Амулет не поддался ему.