— Ну тогда я побегу, — кивнул освобожденный пленник и скрылся в темноте.
— Воевать? — пожал тот плечами. — Мы, конечно, можем и повоевать, но при таком подавляющем преимуществе в пушках и обученных людях серьезно рассчитывать на победу едва ли возможно. Если заманить их вглубь страны, где наша кавалерия может дать нам определенные преимущества, и отрезать врагу линии снабжения… Но ведь им этого и не надо. Их лейтенант был полностью прав: если бы они захотели, половина не половина, но значительная часть города уже бы пылала. А разорить Аэрооэо — это значит…
— О чем это вы? — поинтересовался Готор, пытаясь незаметно ослабить пряжку на ремне и кося глазом в сторону каких-то цветочков из крема и глазури.
После этих слов Готор вытащил из-за кушака пистолет и выстрелил обреченно смотрящему на него Каасу точно в сердце. А потом скривился от отвращения и плюнул.
— Славно, что ты так думаешь, девица, — ухмыльнулся в ответ Наардаак, глядя на Одивию как на маленького ребенка. — Но меня сейчас волнует другой вопрос. Собственно, поэтому я и остановился на ступенях вместо того, чтобы сразу вести вас в храм. Скажи, странник, что ты собираешься делать, если Амулет окажет тебе особое расположение? Другие меня не пугают. Но ты… Манаун’дак был чужаком из другого мира, и он смог похитить Амулет из Первого Храма. Кто знает, а вдруг Амулет согласится, чтобы ты забрал его у нас, ведь, по всем признакам, он явно сам вел тебя сюда. Такая потеря грозит гибелью моему народу, но, боюсь, даже наши самые опытные и умелые воины не смогут помешать Амулету, коли на то будет его воля. Так что ты собираешься делать?