— Чего орём? — насмешливо поинтересовался Василич, выглядывая из двери, ведущей на камбуз. Невысокий (откровенно говоря, мелкий: я выше), крепкий, юркий и бесконечно обаятельный, острый и бойкий на язык, при своей совершенно несолидной наружности по сей день остающийся заправским дамским угодником, Рыков заставил меня осознать смысл старой шутки «кто в армии служил — тот в цирке не смеётся». Он был великолепным рассказчиком и травил такие байки из собственной флотской жизни — заслушаешься. Человека с более потрясающим чувством юмора я никогда не встречала, и порой искренне сожалела, что Рыков чуть не в три раза меня старше. Был бы помоложе — точно влюбилась бы! Подозреваю, склонность ко всяческим подколкам и розыгрышам Иван приобрёл как раз благодаря историям штурмана, но сердиться на него за такую порчу младшего брата я не могла.
Некоторое время я упрямо боролась с желанием сбежать из этой комнаты и спрятаться под бок хоть кому‑нибудь из родных, и в конце концов одержала победу. Моё появление непременно вызвало бы вопросы, и пришлось бы придумывать какое‑то объяснение собственному поведению, а сил на это сейчас не было совершенно. Боюсь, в то, что причиной моего бегства стал обыкновенный ночной кошмар, никто не поверит. Рассказывать же правду… поговорку про горькую правду и сладкую ложь я знала, но следовать ей сейчас — означало подставить под неприятности остальных. Потому что тётя непременно будет ужасно беспокоиться, а что могут учудить мужчины, я даже думать боялась!
— Так всё же культурно, ни одного грубого слова, — не поддался тот.
— Сомневаюсь, — дядя качнул головой, — никаких следов нападения, боя или паники. Они вообще как будто просто ушли, а этот крутился возле передатчика. Аппаратура вся, кстати, работает идеально, мы на всякий случай от них связались с Землёй и доложили обстановку. Обещали в кратчайшие сроки прислать помощь. Кажется, на родине случилась локальная паника, там же были свято уверены, что здесь полный порядок. У вас‑то тут как?
— Что получилось? — настороженно уточнила тётя, переводя взгляд с меня на Сура и обратно, а я почувствовала, что сонная расслабленность стремительно выветривается.