— Ой — ой — ой! Как самой валяться, так это нормально, а мне, значит, нельзя? — возмущённо пробурчал он, нагоняя меня.
— Только налысо меня брить не надо, ладно? То есть, волосы же останутся на месте, да? Это очень нужная мне вещь! — стараясь быть как можно более убедительной, предупредила я.
— Память не дотёрли? — предположил капитан.
Звуки в тёмной вате тумана распространялись очень странно. Они как будто не отлетали далеко, а вязли в плотной взвеси, оставаясь подрагивать на расстоянии вытянутой руки от меня. Запоздало мелькнула тревожная мысль, что скрипка может отсыреть и испортиться, но тут опять вмешался мазур и окутал её защитной плёнкой. Настолько тонкой, что это никак не сказалось на звуке.
— Где станет хорошо? — полюбопытствовала Ада, вслед за которой мы шли в медотсек.
Своей грубой прямолинейностью и этой сценой с ядом Сур выбил меня из колеи. Обида не прошла до конца, но переплавилась в иное качество. Почему‑то было очень неприятно слышать, что моё поведение он считает детским, и сердилась я уже скорее на это, чем на собственно предпринятые меры. Значит, как целоваться — взрослая, а как…