— Аля, можно с тобой поговорить? Наедине.
Когда я вчера говорила Суру про нормальную одежду, это было… нечто вроде жалобы на несовершенство мира. То есть, меня действительно расстраивал факт отсутствия каких‑либо личных вещей помимо комбинезона и скрипки, но я не думала, что мужчина как‑то решит этот вопрос.
От этой мысли на душе стало ещё поганей. На четвереньках, то ли ленясь, то ли не имея сил подняться, я добралась до «своего» угла, где имела привычку спать. Бросила на скрипку почти ненавидящий взгляд, с трудом поборов порыв просто разбить её о стену. Уж она‑то точно не была ни в чём виновата, и если на то пошло, это меня надо побить головой об стену. Чтобы в следующий раз сначала думала, а потом говорила.
Предположения, почему он вдруг вот так сорвался, у меня были. Во всяком случае, это наверняка было связано с внезапно проклюнувшимися у мужчины эмоциями, которых он до недавнего времени не проявлял, а остальные его товарищи — не проявляли вовсе. Толчком, спровоцировавшим такую реакцию, явно послужило прикосновение. Непонятно только, чем ему так понравились мои волосы. Позавидовал что ли?
— Гадко я бы поступил, если бы подправил твоё восприятие. Примерно так, как успокоил гормональный всплеск вчера, — он слегка качнул головой.
— Обещаю к тебе даже не прикасаться, — легко понял мои затруднения Сургут. — А постель… я всё равно пока не хочу спать.