Мой спутник молчал. Он давно уже не нависал надо мной, а сам сначала сел, потом — и вовсе лёг, вытянувшись на твёрдой гладкой шкуре зверя вдоль, ногами к его морде. Мы с Суром за прошедшее с вылета из города время перекинулись едва ли парой фраз, а потом оба замолчали. Мне вообще казалось, что мужчина дремал. Ладно я, к собственным странностям и склонности к созерцанию я уже давно привыкла, но нынешнее поведение Сура озадачивало. Он даже при всей любви к музыке казался человеком действия и здорово напоминал дядю Борю, хронически не способного сидеть без дела. Что Сургут страдал ради меня, не верилось, да и на страдающего он не походил.