— Вчера ночью я делал, как обычно, обход, смотрел, чтоб никаких гуляк здесь на ночь не осталось, или дети какие не заплутали, мало ли что. Когда подошли к этой стороне кладбища, смотрю, Молчун меня в эту сторону тянет, ну я сразу смекнул, что там кто-то есть. Подумал вначале, что дитё какое на спор с приятелями сюда пробралось, чтоб розу с куста сорвать. Ну, я и решил подкрасться к нему, чтоб его, стервеца, проучить, значит, чтоб ночью по кладбищу не лазил. Подходим мы с Молчуном тихонько, чтоб его не спугнуть; смотрю — возле склепа кто-то возится, вроде как дверь открыть пытается. Ну, я сразу смекнул: могильный вор. И гаркнул во весь голос, чтоб страху навести: «Стоять!» А он в начале, с перепугу, видать, дёрнулся, а потом в ответ тоже что-то крикнул — и на меня как-будто ледяную рубаху надели. Холод был такой, что даже пошевелиться не мог, дышал через раз. Крикнуть было захотел, да сил не хватило и звука издать. Где стоял, там и упал; и пёс мой рядышком со мной упал, видать и ему досталось. Потом тот, кто возле склепа возился, вроде как к нам подошёл, посмотреть, значит. Пощупал меня, что-то буркнул, и отошёл назад к склепу. Потом что-то там стукнуло, видать, дверь высадил. Внутри он там недолго возился, скоренько выбежал. А мы с Молчуном моим так и лежали, к утру только оттаивать потихоньку стали. Тут нас как раз и нашли, местная ребятня, пролезшая сюда, чтобы озоровать. Они ж и стражу сюда привели, а те уж вам сообщили.