А как иначе? Дело даже не в жалости к новобранцам, а в жалости к себе – впав в шок, новичок мог не только погибнуть сам, но и погубить товарищей. Вот и приходилось приучать к боям постепенно.
Так что евреи в Померанию ехали, но не слишком охотно, и в большинстве своём это были люди абсолютно нерелигиозные и с реальной профессией – ремесленники, музыканты, учителя. Нерелигиозные – потому что специальным указом Игорь прямо запретил строительство гетто и предпринял иные шаги. И опять же – самому попаданцу было плевать на религиозные заморочки, но он помнил, как друг по переписке, живущий в Израиле, ядом исходил, когда речь заходила о хасидах и прочих чрезмерно верующих евреях, сильно осложняющих жизнь евреям светским. Ну и решил, что раз уж сами евреи от них не в восторге, то ему они и даром не нужны. Приживутся на таких условиях – хорошо, нет – и хрен с ними.
Точнее – мог бы, но тогда он автоматически попадал бы под подозрение, а играть против могущественного клана и разгневанного императора… Спасибо, нет. С сообщниками тоже не фонтан – попадалась ему ещё ТАМ статистика с преступлениями. Подробностей попаданец не помнил, но что с каждым сообщником риск разоблачения возрастает кратно, в памяти отложилось.
– Хитро, хитро, принц, – это ты будешь играть этакого бравого вояку? Несколько лихих налётов на противника, затем покажешь, что ты скорее рубака, чем полководец, и начнёшь панически отступать к нужному месту…
– А-а! – завывал на одной ноте явно спятивший пожилой вояка с большой примесью негроидной крови, размахивая обломанной у самого эфеса саблей. Размахивал недолго, уже через несколько секунд он был сбит своим же товарищем, выбегавшим из казармы, в ногу которого безумец тут вцепился и начал наносить беспорядочные удары. Тот оборонялся, пока обоих не прикончил Ефрем Шапка, кольнув по разу остриём сабли.
– Они свою норму выполняют и перевыполняют, – невозмутимо отозвался Наставник.