– Шайта… – только и успел проорать голый упитанный турок с роскошной, крашенной хной бородой, как бебут одного из пластунов прочертил кровавую полосу на горле врага.
Как бы то ни было, но к концу весны, когда Рюген давно уже был в действующей армии, переселенцев в Готии собралось более тысячи семей. Учитывая патриархальность этого времени, когда семью нередко объединял какой-то патриарх с десятком взрослых, уже женатых детей, дела обстояли более чем неплохо. Ну и сами Головины расстарались и выгребли все семейные кубышки. Помог родичам жены и Грифич, но не столько деньгами, сколько помощью переселенцам в переезде – благо, с его связями это было несложно. Помог и товарами из турецкой добычи, раздачей специально напечатанных брошюрок с полезной информацией… Да много чем. Ну и деньгами – скрепя сердце выделил пятьдесят тысяч рублей.
Причём нельзя сказать, что неоправданной… Предательство «Веры Православной» было вторичным – к перешедшим в католичество или протестантскую веру относились не в пример мягче. Просто именно униаты откровенно становились против русских и православия во всех конфликтах, сохраняя при этом какие-то формальные образы «русскости» и «православности», что вызывало особую ярость.
– Насколько я помню, место здесь оживлённое?
– Не надо, прапорщик, – отказался Грифич, – что нового могут поведать нам грязные степняки?
Затем – дворянское ополчение, «служивые татары», «казаки из инородцев», племенные ополчения кочевых и полукочевых племён… Словом, русская армия не состояла из одних только профессионалов, живущих исключительно службой, и командующим нужно было учитывать массу нюансов – вплоть до того, что некоторые полки полупрофессионального и профессионального ополчения не рекомендовалось ставить рядом друг с другом – вражда была такой, что сцепиться могли даже на виду у неприятеля.