— Погодите, а кто тогда занимается ее делами?
— Если вы не возражаете, я выеду с ним. Ему понадобится охрана. К этому делу я так же хотел привлечь подполковника Пашутина.
— Как прежде уже никогда не будет. Никогда! Ты понимаешь — никогда! — в ее голосе звенела приближающая туча — истерика, которая вот — вот должна была пролиться новыми слезами. — Я не могу спать! Каждую ночь вижу их….
Государь встал с кресла и, подойдя к жене, погладил ее по плечу.
— С Бадмаевым?! Тот, который про монаха — ясновидца рассказывал?
В двери сначала появился яркий прямоугольник света, затем его на три четверти заслонила темное пятно головы. Охранник, перед тем как открыть дверь, оглядывал через смотровое окошечко близлежащее пространство. Стоило ему захлопнуться, как мы сразу кинулись к черному ходу, подбежав в тот самый момент, когда дверь стала приоткрываться. Пашутин ухватился за ее край и с силой рванул на себя, пропуская меня вперед. Сходу, нанеся мощный удар в лицо, стоящему передо мной мужчине, я с короткого разворота нанес удар ребром ладони по горлу охраннику, попытавшемуся выхватить из‑под пиджака пистолет. Хрипя, тот упал на пол. Сделав несколько быстрых шагов, я подошел ко второй двери, ведущей в бордель. Прислушался. Никаких признаков тревоги, только где‑то вдалеке играла легкая музыка. Повернувшись, осмотрелся. Короткий и широкий коридор — тамбур, соединяющий две двери. У одной из стен стоял потертый диван, а в углу у двери — урна. Пол закрывала грязная, затоптанная дорожка. Пашутин, закрыв дверь на ключ, теперь всматривался в залитое кровью лицо, лежащего без сознания, мужчины, одетого в дорогой, подбитый мехом, кожаный плащ.