— Двадцать пять тысяч переведите прямо сейчас. Богуславской Валентине Михайловне, в ее имение, под Тулой. Дайте бумагу, я напишу адрес, — закончив писать, отдал заведующему бумагу, после чего, немного помедлив, сказал. — Теперь насчет одного женского монастыря…. Знаю его название, но не знаю, имеет ли он банковский счет.
После его визита в посольство, с Татищевым должна была связаться немецкая сторона. Когда Пашутин узнал обо всем этом, он с минуту размышлял, после чего изрек: — Ох уж эти мудрецы! Это же надо такое придумать!
"Верден. Ютландское сражение. Война растягивается на неопределенное время и это притом, что еще англичане не вступали в войну по — настоящему. Нет сомнения, что после пары значительных успехов на их стороне выступит Америка. Ко всему прочему Австро — Венгрия показала себя слабым союзником. Будь на ее месте Россия…. Попробовать предложить Николаю II мир? Вот только условия….".
Его поддержали с таким воодушевлением, что у меня в ушах зазвенело, после чего веселье началось с чисто русским размахом.
— Как вы думаете, стоит об этом уведомить германского императора?
— Как часто я слышу эту фразу! От министров, генералов, думы! Все почему‑то думают, что только мне под силу решить все проблемы и ответить на все вопросы. Но я лишь только человек! Понимаете, Сергей Александрович, человек! Мне трудно, но я честно стараюсь нести груз ответственности на своих плечах! Честно! Я…. — тут он оборвал сам себя, шагнул к столу, взял новую папиросу, прикурил. Сделав несколько быстрых затяжек, стряхнул пепел в пепельницу, снова повернулся ко мне. — Извините меня за эту вспышку. Устал. Очень хочу на море поехать. Просто сидеть, смотреть на синие волны и на своих детей, играющих на песке.