— Не знаю. Не знаю. Душу чего‑то щемит. Словно навсегда уезжаю.
Я шел по желто — багряной листве, к парадной двери дворца, обходя трупы. Солдаты, возбужденные и злые, не остывшие от боя, под командованием унтер — офицера, с каким‑то остервенением, сгоняли пленных в кучу, ругая их, на чем свет стоит. Поручик, возглавив остальных солдат, уже находился во дворце.
— Я не понимаю вас. Извольте объясниться, сударь!
— Вижу, что нет, — и она усмехнулась. — Впрочем, у нас еще будет время обо всем этом поговорить. Серж, вы так и будете сидеть голым на кровати или мы сходим куда‑нибудь позавтракать?!
— Все так, Сергей Андреевич. Теперь, я так понимаю, моя очередь. Сначала скажу по поводу Богуславского. Я попробую узнать о нем побольше, но уже сейчас для меня, очевидно, что его не запугивать надо, а сразу убирать. Неужели вы не подумали о том, что он может спрятаться под крылышком у царя или вообще забьется в какое‑либо укромное место.
— Извините, у меня столько раненых, что я просто не в силах…. Впрочем! Сейчас! Сестра! — к нему тут же торопливо, чуть ли не бегом, подошла та самая женщина, с которой я уже говорил раньше. — Валентина Тимофеевна, у нас есть раненый по фамилии Пашутин?