— Мой пример вам ничего не даст. К тому же второй раз я недолго на фронте продержался. Получил пулю в грудь и вернулся обратно. Он добровольцем пошел?
Я повернулся к священнику. Узкоплечий, среднего роста, со спокойными и добрыми глазами, он никак не походил на осанистых и важных попов с лоснящимися физиономиями, которых мне уже немало пришлось видеть за это время.
— Ты откуда такая выискалась?! — резко и зло оборвала ее, болезненно — худая с запавшими глазами, женщина, одетая в длинную черную юбку и домашней вязки растянутую кофту. — Своих нарожай, тогда и командуй!
— Полиция. Разрешите войти, господин Богуславский? — спросил меня на ломаном русском языке полный мужчина в твидовом пальто.
Посторонившись, она сделала приглашающий жест рукой. Я прошел, снял пальто, потом отдал его вместе со шляпой прислуге. Она повесила мои вещи на вешалку, стоящую у самой двери, потом сказала: — Подождите немного, я предупрежу хозяина.
"Недаром говорят, что Антошины далеко не самые бедные люди в Петербурге".