В этом вопросе было все — скрытая угроза, просьба, надежда.
— Нет, дяденька! Не пойду! Тогда меня Фроскины из‑под земли достанут и мучительной смертью убьют.
— Извините меня. Продолжайте, Сергей Александрович!
— Государь, — неожиданно заговорил молчавший все это время Распутин, — Сергей дело говорит.
— Это должно произойти в восемнадцатом году?! — вмешалась в разговор Александра Федоровна.
На листе я нарисовал, как помнил с картинки, пулемет Дегтярева.