– Просто доложил, что ты пропал, а там началось. Приказано, как поправляться начнешь, в Москву доставить.
– Чем же, товарищ младший лейтенант? – а теперь ехидничает, вон глаза за пенсне блестят.
– Ну, у нас есть товарищ, который восемь человек сразу притащил, – сказал Истомин, а я покраснел.
– На вопросы о снабжении, в частности продовольствии, заявит, что солдат должен питаться утром, когда еще темно, и вечером, когда уже темно. В обед удастся сухарь погрызть – хорошо, а нет, так и на том спасибо! Даже ширину шага показывал, каким должен ходить боец Красной Армии. Это голодный-то солдат, который ноги с трудом переставляет? Это как?
– Просто побит, норма. Сейчас отдохну… – Истомин принялся растирать руки.
Выйдя из дома, я как есть, без шапки и ватника, бросился бегом по тому адресу, что мне указала Танюшка. Я не чувствовал никакого мороза, только ненависть. Она просто ослепляла. Много читал о блокаде, но увидеть самому и прочувствовать эту беду…