Самолет продолжал свой полет на запад. Надо было разворачиваться, на восток двигаться, на аэро-дром.
С ноги Тихона уже сняли гипс, и он ходил с костылем и палочкой. Но это было все же лучше, чем неделями лежать на кровати. Как шутили раненые, «лучше гипс и кроватка, чем крест и оградка».
И вдруг он услышал звук – охотничья еще привычка. Сам спит, но все, что происходит вокруг, контролирует. Насторожился, сел.
Посылать к черту было неписаной традицией.
Тихон сразу сообразил, что немец, будь это он, крикнул бы громко, привлекая внимание камрадов.
– А не стремно с бывшим врагом народа говорить?