На этой высоте был порывистый ветер, самолет болтало, и Иван опустил его на пятьсот метров ниже. А в голове билась одна-единственная мысль: «Несправедливо получилось. Женский экипаж спасли, все члены экипажа живы, а наш командир погиб». Иван только-только стал ценить опыт Савицкого, перенимать его навыки – и вот, невосполнимая потеря. Конечно, по возвращении им дадут другого командира, но как он приживется в экипаже? Савицкий был немногословен, летчик от бога. Очень жаль. В груди саднило – Иван привык к капитану.
Дом – старый, наверное еще дореволюционной постройки, из бывших доходных. Широкие лестницы, высоченные потолки…
– Командир приказал узнать фамилию штурмана, база запрашивает. Были ли на самолете другие члены экипажа?
Комэск поморщился – политрук не так его понял. Воодушевлять массы на священную войну надо, но не так, а по-человечески, тепло.
Иван давно понял, что развел их капитан Еременко. Впрочем, он стал комэском, а командиров не обсуждают.