– Здравия желаю, товарищ майор! Старшина Ферзин беспокоит. У меня тут сбитый летчик. Нет, наш. Говорит – связь со своим полком срочно нужна, важные данные имеет. Да, хорошо. Федоров его фамилия, отдельная эскадрилья связи. Так точно! – Старшина положил трубку.
Утром полк подняли по тревоге. Когда Иван выскочил из землянки, стала слышна близкая артиллерийская канонада. Похоже, немцы прорвались, обычно они начинали боевые действия после завтрака. Порядок у них был жесткий, на время обеда прекращали стрельбу, как же – обед остынет. Ночью же вообще не воевали, пехота в атаку без танков не ходила. А еще они панически боялись штыковых атак, считая их варварством. Можно подумать, пуля убивает гуманнее, чем штык.
– Ты извини, но если все вояки по теплым постелям прятаться будут, война еще долго не закончится.
Пехотинцы навалились дружно и под руководством Тихона развернули самолетик.
Иван едва скрыл улыбку. Кто его знает, этого Фамусевича? Может – он злопамятный, хотя белорусы этим качеством не отличались.
Англичанин дымил сигаретой, безразлично поглядывая вокруг. На Тихона он взирал с чувством собственного превосходства. Да и черт с ним! В Рейкьявике он высадит их обоих и забудет навсегда. Тоже мне, белая кость!