Праздник был подпорчен. Да еще крутили грампластинки с джазом или фолк-музыкой, которые были далеки от советских людей.
– Ну вот и все, сейчас тебя разоблачат. И я тебя без всякого трибунала своей рукой шлепну. Имею право: в прифронтовой полосе, с оружием.
На душе у Тихона стало радостно – еще никогда он не видел в небе столько самолетов одновременно. Наших самолетов – немецких не было видно.
Новость была удручающей. Однако надежда все еще теплилась в душе – ведь он же вернулся! Так и Захар вернуться может, только ему труднее придется – на пузе через передовую ползти.
Испугался, что скрывать. Аэродром рядом, а он может недотянуть. Хорошо, двигатель исправно тянет и самолет управления слушается. Уже местность знакомая пошла, а в глазах туман, расплывается все.
Сам летчик из кабины не ушел, а стал осматривать море в своем секторе. Но ни оба стрелка, ни Тихон, ни пилот «пешки» третьего члена экипажа не видели. Надежда, что бортстрелка удастся обнаружить живым, таяла с каждой минутой. На то, чтобы выжить в ледяной воде, природа отвела человеку максимум двадцать минут, потом – смерть от переохлаждения. И это понимали все в самолете.