Мысли Ивана лихорадочно заметались. У немцев хорошая радиосвязь, сейчас его увидят задние стрелки, свяжутся с «мессерами»… А то и сами откроют огонь. Но идут-то они в нужную ему сто-рону!
– Время и место неподходящее, младший сержант. Погибшими заниматься надо, оба на боевом задании погибли. Но предложить хочу – переходи к нам в эскадрилью. Самолет – вот он, механик опытный есть. А второго пилота из «безлошадных» найдем.
Армия еще терпела неудачи, потому что командиры боялись проявить инициативу. Случись неудача – и обвинят в предательстве. Даже воюя по устаревшим тактическим приемам, командиры полков, дивизий и полевых армий были подвергнуты репрессиям.
– Ой, товарищ летчик, у вас же температура! – посмотрев на градусник, воскликнула военфельдшер Тонечка. Девушкой она была молодой, но строгой, вольностей себе не позволяла, хотя желающих вкусить женской ласки было много. Все парни бравые, всех украшала черная морская форма, выправка, у многих награды. Кто из женщин устоит?
– Уже. На всю жизнь. Останусь в живых – обязательно зайду. Слово даю.
Зная, что крупнокалиберные снаряды при стрельбе могли лететь на расстояние до пятнадцати-двадцати километров, Иван понял, что до передовой не так далеко. А еще через несколько километров он увидел разгромленную немецкую колонну. Грузовики еще пылали, распространяя вокруг себя невыносимую вонь горящих покрышек, в отдалении сидели и лежали раненые. Наверное, попали под арт-обстрел русской артиллерии. Если бы бомбили с самолетов, он бы заметил.