Насмешки прекратились, и в один из дней Тихона вызвали в штаб полка.
Но далеко ли до передовой? И как перебраться через линию фронта? В случае если немцы обнаружат его, он решил отстреливаться до последнего патрона. Нет, до предпоследнего. Последний патрон оставить для себя и застрелиться. Лучше смерть, чем позорный плен. Мертвые сраму не имут. Жаль только будет, что он не успеет передать в штаб важные сведения. Обнаружил он танки-то!
Вместе с Тихоном комэск направился в казарму, где в укромном углу вместе с Кузнецовым они обговорили детали. А еще комэск провел «летучку», объявил пилотам о происшествии и обязал следить – не затесался ли в их строй чужак.
Из медпункта сразу проявились два санитара, пилота втроем вытащили из кабины и уложили на носилки.
Ивана после прослушивания иногда прямо-таки подмывало сказать, как пойдут дела на фронте дальше и когда мы войдем в Берлин. Но скажи об этом – и можно прослыть дурачком или сумасшедшим. Немцы на Волге – о каком Берлине речь? Поэтому, несмотря на то что ему хотелось парней обнадежить, он держал язык за зубами.
На стоянке то в одном месте, то в другом взревывали моторы. Механики убрали с самолетов ветки и маскировочные сети. Иван забрался в кабину штурмовика. Он был примитивнее, чем спортивный Як-52, а в полете тяжелее и неповоротливее. Да и то сказать, с полными бензобаками и боекомплектом штурмовик весил больше шести тонн и был вдвое тяжелее, чем истребитель.