— Брат, брат, — оябун почти шептал контрабандисту в ухо. — А ведь я почти поверил, в то, что ты решил отвергнуть свои крамольные помыслы, за кои и был лишён права стоять у моей правой руки. А ты продался. Не смог даже дождаться пока я уйду на новый цикл перерождения. Ты связался с нашими врагами. Ты опозорил меня!
И чем ближе к воротам, тем поток становился плотнее. Вскоре мы вынуждены были сбиться в плотную кучку, уперевшись в хвост какой-то телеги, груженной самым обычным сеном. Справа нас подпирал небольшой караван гобиков, таких же мутантов, как наш, но гружёный тюками и мешками с товаром. Хозяин восседал на обычном муле, ведя их за собой, всё время пялился на нашего красавца, облизываясь словно бы увидел голую женщину.
— Хорошо. Мы возьмём вас с собой, — и, повернувшись к вскинувшемуся эльфу, повторил. — Мы. Берём. Их. С собой.
Неожиданность случилась, когда мы договорились, и я уже освободил псевдо-сарацина. Мы обменялись рукопожатиями, скрепляя договор, но Юна, соскользнув с шеи вдруг ни с того ни с сего впилась в запястье Гуэня. Нас как будто пробило током, а змееныш как ни в чем, ни бывало уже устраивался на своём прежнем месте.
— Замолчи… Просто заткнись… Ударишь туда, куда тебе покажут пальцем, понял?
— Таня… Мать Игоря — умная женщина. А Тариэнь — тем более. И просто так они паниковать не будут. К тому же пойми. Скрывать от неё произошедшее — недопустимо.