— Леди Мани-аян! Смею вас уверить. Что мы не…
Боли, как ни странно — не было. Амадеуш чувствовал только обиду на весь белый свет так поиздевавшийся над ним. Золотая чаша оказалось всего на всего керамической подделкой, ради которой он — степенный рыцарь, скакал по крышам, словно юный воришка. Его взгляд упал на камни на одном из черепков — яркие сочные рубины, хотя он мог бы поклясться всем, что для него свято, что раньше видел прозрачные, словно слеза, алмазы.
В тот вечер, когда дед Игоря позвонил ей и сообщил о смерти своего сына, Ипполит на радостях откупорил лучший коньяк, а вот Софья к веселью присоединяться не стала. Сама не своя ушла в спальню и, закрыв дверь, не включая свет, долго сидела на краюшке кровати, глядя на пустой участок стены, по которому бегали отблески проезжавших на соседней трассе машин.
Странно всё это. Не знаю, для чего было так заморачиваться, ведь проще всего смотать кисти за спиной. Нет — я, конечно, человек просвещённый и даже в курсе, что в древней Японии существовала целая школа связывания пленников, позволяющая превратить человека в живой аналог копчёного окорока с затейливой оплёткой. В каждом втором аниме показывают нечто подобное. Но здесь было, что-то другое.
— Презренный павший! Нечафуил! Ты думал, что так просто справишься с Императорм всех Людей и всея Орхестры в его собственном тронном зале! — побулькал Амадеуш. — Но я ввергну тебя в бездну, из которой ты вылез…
Короче чувствовал я себя почти замечательно, пока не понял, что именно вырвало меня из царства Морфея. А осознав — понял, что мы, таки, приехали куда собирались. Точнее, собирался эльф, а мне вот это место совсем не понравилось. Поскольку с улицы в фургон долетали голоса, разговаривающие на местном языке с примесью родной русской фени. Но вот ностальгировать по этому поводу меня что-то не тянуло.