Отец осторожно подводит указательный палец правой руки под край банки, и она с громким чмоканьем отлипает. Пятнадцать первоклассных чмоканий.
А я не понимаю. Не осуждаю, не сержусь – просто не понимаю. Днем звоню еще раз Гейгеру.
На ветру трепещут флаги – разных цветов, но преимущественно красные. Портреты руководителей партии и правительства (не трепещут). Пришедшие стоят в колонне своего учебного заведения – Первого, допустим, мединститута. Ждут команды к началу движения. Кто-то достает из кармана пиджака фляжку.
– Не знаете, для чего веревка? – спросил.
Устал. Вернувшийся Чистов показывает нам на часы.
– Разве вы не вините государство в том, что попали в лагерь? Что вас превратили в глыбу льда? Что ваша жизнь стала сущим наказанием – неизвестно за что?