– Ты не знаешь предыстории, – возразил он. – Благодаря успешному расследованию одного уголовного дела у моего отца были отличные отношения с Мобуту, тогдашним президентом. А Заир довольно далеко от Флоренции, и…
Слово вылетело. С момента, когда она доросла до того, чтобы понять – то есть чтобы бояться, – Гаэль стала воплощением протеста. Сначала против собственной семьи, потом против лицемерной системы, допускающей подобную ложь.
– Пятнадцать лет. У меня никогда не было другого гинеколога.
Эрван вышел из комнаты, провонявшей мочой и гемоглобином. Следовавший за ним Верни хотел было заговорить, но голос его так дрожал, что он издал лишь куриное кудахтанье.
– Тогда возвращайся в Париж. Немедленно. Скинь на них остальное и двигай сюда.
– Если вы приехали, чтобы взбаламутить дерьмо, которого нет, мы ничем не сможем вам помочь.