Значит, Тонфа опять прогуливал свою повинность на вскрытии.
Мабиала приобнял его за плечи, достал мобильник – «Улыбочку!» – и сфотографировался вместе с Морваном, покатившись со смеха. Потом пальцы его забегали по клавиатуре, чтобы отослать фото – наверняка Кабонго.
– Твои дети тоже Морваны. Повторяю, не рассчитывай на меня.
– Одна из жертв трижды звонила тебе накануне смерти.
Крипо выбрал себе кровать: футляр лютни обозначал его территорию. Эрван вытянулся на второй. Волосы еще мокрые, тело согрелось под душем – он расслабился и успокоился, как в далеком детстве, после купания, в те вечера, когда отец оставался на дежурстве в Угро.
Она указала на овал из светлого дерева, воспроизводящий черты толстощекого младенца с шершавой кожей. Большие черные глаза, маленький рот, узкий, как рана, и выражение невероятной, трепетной жестокости.