Жан-Патрик Ди Греко был ростом под два метра. В своей тесной каюте он походил на орла, загнанного в клетку для канарейки. Он был не просто высоким, а абсолютно вертикальным. Узкие плечи, бесконечно длинные руки, ноги как ходули. Лет шестидесяти, сутулый, он казался изношенным и усталым, так что впечатление складывалось тягостное, несмотря на его густые и черные, как у американского индейца, волосы.
Он поставил ангелочков на пол и посмотрел на Софию, стоящую в дверном проеме. На ней была белая шелковая мятая пижама и тибетские тапочки, подбитые мехом, – у Морвана, как и у всех членов клана, были такие же: подарок Лоика.
Была суббота, 21:30, и он, уставившись в потолок, краем уха слушал радио. Его опьянение было огромным, глубоким и в то же время легким. Ему казалось, что кровать слегка раскачивается, и он снова видел себя сорок лет назад, слушающим маленький транзистор на борту баржи, плывущей по реке Луалаба в те времена, когда он выслеживал Тьерри Фарабо.
И сразу шум вокруг, мелькание прогуливающихся людей, кружение первых опавших листьев – все отошло на задний план. София предстала перед ним как в кино, когда камеру наводят на героиню, а декорации становятся размытыми.
– Нет. Он всегда отказывался фотографироваться. Он… – Она остановилась и заговорила снова безапелляционным тоном: – Это не он убивает сегодня.
– Единственно стоящему: порядку в стране. Главный вопрос, который ты должен бы себе задать, таков: откуда и почему новый Человек-гвоздь все это знает?