С учетом того, что голубей запустили только на рассвете, аэроплан прибыл уже к вечеру. В донесении они специально указали, что ожидать будут трое суток, но, как видно, командование очень уж увлекла возможность раздобыть как можно больше сведений о передвижении войск противника.
– Слушаюсь. Ну, чего замерли, как стельные коровы? Шевелитесь. Не видите, мучаются грешные.
Было чему удивляться. За прошедшее время противостояния обе противоборствующие стороны не только успели основательно вкопаться в землю, но и обзавестись долговременными огневыми точками, причем даже с бетонными колпаками. Эти укрепления, нередко связанные в единый узел обороны, могли достаточно легко противостоять полевым гаубицам. Осадной же артиллерии у Брусилова не наблюдалось. Так что удивление Шестакова, относящееся к столь скорому успеху русской армии, было вполне оправданным.
– Каждый из вас труп. Уже через час ваши тела проморозит до косточки, ни мамка, ни женка, ни детки вас больше не увидят. Избежать фронта и штыковой у вас не получится, потому что иначе военно-полевой суд или пулеметная очередь в спину за трусость. Но вы не просто умрете. Умереть на войне несложно. Но из-за того, что вы допустите свою смерть, вы не сможете помочь вашему товарищу, которого также убьют. Если вы думаете, что вы будете воевать за веру, царя и Отечество, то вы глубоко ошибаетесь. Вам предстоит воевать за себя, за своих товарищей, которые вместе с вами кормят вшей. И вот их-то вы и подведете. Позволив так просто убить себя, вы подставите под удар их спины.
– Отставить. Забери вещи господина штабс-капитана и отнеси ко мне в комнату. Вот теперь все.
Еще через час, когда окончательно рассвело, подошел транспорт из их роты. Сам фельдфебель заявился, как только прослышал, для чего понадобились подводы. Так что до расположения добрались, можно сказать, налегке. Где и были встречены распростертыми объятиями капитана Глымова. Он уже давно понял, что не следует обо всем докладывать начальству по команде, а то останешься на бобах.