Следующая мысль заставила меня похолодеть от ужаса. А вдруг я беременна? Вдруг мой приступ дурноты — это неопровержимое свидетельство того, что остаток жизни я буду обречена провести с вечным напоминанием о своем падении в виде незаконнорожденного ребенка?
— Да, но… — пропищала я, желая сказать что-нибудь очень умное и высоконравственное по поводу морали и правил приличия.
— Очень романтично, — пробормотала я, невольно покраснев от столь интимных подробностей.
Неделю! Я беззвучно ахнула от этого известия. Неужели Томас в тюрьме уже целых семь дней? Но тогда получается, что его дела по-настоящему плохи. Если за это время он не сумел оправдаться в том, чего не делал, то, боюсь, ему придется ответить за убийство Уолтера.
По-моему, Томас даже не заметил, что я освободилась. Он уставился куда-то поверх моей головы, и в его глазах я заметила настоящее неподдельное отчаяние.
— Да, — коротко бросил Томас. — Из твоего кабинета я забрал все материалы, касающиеся расследования преступлений достопамятного Митчелла Ариеса.